Минский городской исполнительный комитет
Першамайскі раён – светлай мары крыніца
Версия для слабовидящих
Журналисты агентства «Минск-Новости» совместно с прокуратурой г. Минска в проекте «Из первых уст» рассказывают о воспоминаниях свидетелей геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период.
Уголовное дело по факту геноцида населения Беларуси возбудила Генеральная прокуратура. В материале приведены цитаты из протоколов допроса людей, которые стали очевидцами тех страшных событий.
– Я проживала вместе с семьей в д. Французская Гребля Пуховичского района. Почти в самом начале Великой Отечественной Войны в деревню приехали немцы, которые воевали с партизанами. После того как наши отступили, гитлеровцы подожгли деревню – все 50 домов были уничтожены пламенем.
Когда они уехали, меня и остальных деревенских жителей отвезли в партизанский лагерь – там мы жили до 1944 года.
Однажды о нашем местоположении прознали фашисты. Молодежь они посадили в машины и вывезли в Германию, а остальных погнали пешком в сопровождении вооруженных солдат с собаками. Когда всех уводили из партизанского лагеря, не разрешали с собой брать еду.
В д. Хидра Пуховичского района был полицейский пост. Там всех допросили, а после повели дальше. Маршрут пролегал недалеко от д. Ачижи Червенского района – в тот момент она была объята пламенем.
Конечной остановкой стала Марьина Горка, где всех согнали в какой-то ангар. Там мы находились с 4 по 10 мая 1944 года. У нас не было ни еды, ни воды. Спальных мест тоже не было – даже сидеть на земле не разрешали, а спать приходилось стоя. Медпомощь никому не оказывали. Из сарая не выпускали.
Преимущественно в этом лагере находились молодые женщины с детьми до 10 лет, а также пожилые мужчины.
В ночь на 10 мая 1944 года нас освободили солдаты Советской Армии. Мы вернулись в д. Французская Гребля, возвели небольшой дом. Отца и брата с фронта мы так и не дождались.
– В д. Заболотье Октябрьского района мы жили с отцом, матерью, братом и сестрами. Когда началась война, папу призвали на службу в Красную Армию. С его слов знаю, что в 1942-м он находился в окружении, попал в немецкий плен и оттуда на пересылке сбежал. Затем возвратился из-под Харькова в нашу деревню и на следующий день попал в партизанский отряд, где стал командиром.
Погиб он в 1944 году в родном Заболотье – его расстреляли пулеметной очередью фашисты, когда он вернулся в деревню, чтобы собрать хлеб для встречи освобождавших белорусскую территорию советских солдат.
Еще в нашей деревне был случай, когда на танцы пришли двое партизан, завязавших перестрелку с немецкими солдатами, в результате чего один фашист погиб. В отместку гитлеровцы повесили находившихся на танцах ребят, а девчат – расстреляли.
А в 1943-м в нашем районе немцы устраивали облавы на партизан, в ходе которых сжигали деревни и расстреливали мирных жителей. Мы ушли в лес, где находились с ноября 1943-го по февраль 1944 г., жили в шалашах. После нашего ухода в деревне оставалось около десятка семей – их всех заживо сожгли. Гитлеровцы также уничтожили почти все дома в поселке.
В феврале 1944 года немецкие солдаты в результате одной из облав выловили тех, кто прятался в лесу, и пригнали в деревню, продержав там несколько недель, а после около 300 человек под дулами автоматов погнали в направлении городского поселка Октябрьский.
Так мы оказались в лагере смерти Озаричи. Условия там были невыносимыми. За все время нас кормили только один раз. Моя мать успела взять с собой сумку сухарей, которыми мы и питались.
Перед отступлением немецкие солдаты заминировали все подходы к лагерю, а в качестве приманки для узников на минах оставили куски хлеба. Были случаи, когда голодные люди подрывались на этих ловушках. Кроме того, лагерь в своем роде был бактериологическим оружием, поскольку немцы умышленно заражали пленных сыпным тифом, чтобы ослабить наступающие войска советской армии. У моей тети в лагере умерли двое маленьких детей.
При освобождении там появились люди в белых халатах – советские солдаты. Их задачей было проложить безопасный выход из лагеря. Его они обозначали флажками.
– Когда началась война, я с семьей жил в д. Полежаевка Круглянского района.
В лесах вблизи деревни находились партизаны. Мой дядя носил им еду, но в августе 1941 года его поймали. Полицаи приехали со станции Славная, собрали всех, у кого была фамилия, как у дяди, и хотели расстрелять, однако бургомистр заступился за нас. Дядю все же забрали и через несколько дней расстреляли. Его жену спустя полтора года сожгли в д. Падар за связь с партизанами.
Осенью 1942-го в деревню приехали немцы, но местные успели уйти в лес. В отместку фашисты сожгли поселок дотла. Всех, кто им попадался в возрасте от 13 лет, отправляли в Германию.
В том же году меня, брата и отца забрали на допрос немцы – они думали, что мы связаны с партизанами. Папу избили так, что он получил контузию и не мог после этого ходить. Мне с братом тоже досталось – нас подвешивали за ноги и били, а спустя пару дней отпустили. Отца привезли домой на телеге.
Помню, у одного из полицаев была фамилия Шайтанов. После его осудили к 25 годам лишения свободы.
Информация предоставлена агентством «Минск-Новости»